Непростым был этот путь, через тернии и судебные разбирательства, но два года назад пожелание Святослава Рериха, наконец, было выполнено – в Москве по решению Министерства культуры РФ создали музей Рерихов. Учитывая вклад Государственного музея Востока в сохранение и популяризацию рериховского наследия, Государственный музей Рерихов стал филиалом ГМВ. И не случайно основным девизом нового музея стала фраза «Вернуться к Рериху». То есть – избавиться от затуманивающих общую картину наслоений, домыслов, абстракций и попытаться восстановить во всей ясности образ интереснейшего человека, талантливого деятеля своей эпохи, «величайшего интуитивиста», как справедливо называл его Максим Горький, но в первую очередь – ярчайшего художника, обогатившего русскую и мировую культуру. И, судя по тому, каким успехом пользовалась недавняя (20 декабря 2017–17 января 2018), даже не имевшая особо звонкой рекламы выставка «Николай Рерих. Восхождение», направление для работы музеем было выбрано верное.
Русский живописец Илья Репин говорил, что хорошо бы Николая Рериха, ученика знаменитого художника Архипа Куинджи, года на три посадить в класс рисования. Мол, не хватает ему школы! Но стиль Николая Константиновича, его краски (во многом, думается, как раз навеянные палитрой Куинджи), уникальная манера «кадрировки», удивительная сила, идущая от его полотен, не позволяют усомниться: у художника и без того были все необходимые знания и навыки, его произведения абсолютно узнаваемы характерностью линий, сочетанием цветов, даже выбором сюжетов. И кто знает, возможно, если бы Рерих действительно отправился на «курсы повышения квалификации», мы никогда бы не узнали его таким, каким он вошёл в нашу культуру.
На выставке было представлено почти две сотни работ из четырёх музеев, являющихся основными хранителями наследия Рерихов: Государственный Русский музей (Санкт-Петербург), Государственная Третьяковская галерея (Москва), Государственный музей Востока (Москва), Музей Николая Рериха (Нью-Йорк, США). Сразу напрашивается вопрос: чем эта выставка отличается от множества других, проходивших в России (дореволюционной, советской, современной) и в мире?
Почему она должна вызвать у зрителей особый интерес (а судя по количеству посетителей, среди которых приходится почти проталкиваться, экспозиция действительно его вызывает!)?
Директор музея Тигран Константинович Мкртычев отвечает так: – С наследием Рерихов действительно связано было много выставочных проектов. Но мы впервые не отмечаем отдельные направления и темы, не загромождаем пространство экспозиции деталями, рассеивающими внимание, и не собираем всё подряд – а показываем творческие этапы в жизни художника, чего, как ни парадоксально, до сих пор сделано не было. Таким образом, у зрителя появляется возможность понять, прочувствовать, как происходило становление мастера, как развивалось его творчество…
На рубеже XIX и XX веков в России происходили большие изменения не только в политике, экономике, общественной жизни, но и в умонастроениях. Поиск национальных корней, противостояние идейных наследников «славянофилов» и «западников», освоение новых направлений и форм… В большой моде национально-романтический стиль. В такой обстановке начинался творческий путь Николая Рериха. И именно поэтому первой большой темой в его творчестве стало историческое направление.
По поручению Императорского Общества поощрения художников в 1903–1904 годах он совершает путешествие по Средней России «для писания этюдов с памятников древности», откуда привозит множество интересных работ. «Целью этого путешествия было занести на полотно памятники древнего зодчества, отчасти уже разрушающиеся и даже разрушенные». В путешествии Рериха сопровождала и помогала в работе супруга Елена Ивановна.
Элементы древних храмов и монастырей у молодого художника удивительным образом представали не однообразными архитектурными моделями, плодом сухих ремесленных штудий, а превращались в очень живые, необычные образы. Первое, что поражает в этих этюдах: Рерих всегда выбирает лишь один «кадр» из всего памятника. Не всю церковь целиком, а только часть крыльца, не весь монастырь, а лишь фрагмент стены… Но ощущения незавершённости или оборванности нет! Потому что эта часть отражает целое, позволяет услышать полное звучание – если продолжать известное сравнение архитектуры с застывшей в камне музыкой. Только у Рериха она не застывает, она продолжает звучать, и каждый камень кажется живым на его полотнах и «фанерах» (кстати, в тогдашней терминологии это совсем не то же самое, что современная фанера, а до- щечка из цельного дерева). Линии строений порой несовершенны, но поражают этой естественностью кривизны – ведь в природе не бывает идеальных форм… Итак, всё, чему надлежит быть мёртвым и безмолвным, под кистью Рериха живёт и поёт. При этом – парадоксально, случайно или намеренно?.. – всё живое у него, напротив, кажется как будто омертвелым, застывшим.
Тела людей будто застыли в оцепенении, лица бледны, глаза безжизненны… На одной из картин видим маленькую фигурку человека на фоне большого камня, словно повторяющего очертания сидящего. Но всё внимание зрителя невольно приковывает камень – кажется, будто скала сейчас начёт выпрямляться, принимая облик человека, а согбенная фигурка у её подножия останется неподвижной, окаменев навечно… И в дальнейшем, в творчестве Рериха уже зрелого периода, неодушевлённая натура, лишённый растительности ландшафт словно оживают: камни оборачиваются людьми, горы – могучими богатырями, древними исполинами, загадочными подвижниками. А люди (и, кстати, животные) предстают иконописно неподвижными. Что это – недоверие к «живой жизни»?Или стремление к монументализации образов, попытка запечатлеть в человеке вечный, непреходящий аспект его самости?..
Много времени Рерих посвятил участию в археологических раскопках. Сам он археологом, конечно, не был, но, говорят, во многом благодаря ему по сей день в экспедициях всегда участвуют художники – они первыми фиксируют все находки, ведь так точно запечатлеть объект, как это сделает рисовальщик, не сможет ни одна фотокамера.
Николай Константинович прилагал свой талант и к другим областям художественной жизни – например, успешно сотрудничал с театрами, создавая эскизы декораций и костюмов… Совершенно иное направление его творчества и душевных исканий – церковное искусство. Известны иконостас, написанный в 1907 году для часовни в Перми, эскизы для росписей и мозаик нескольких церквей и часовен Петербургской губернии, на Украине, во Пскове… В 1912 году Рерих создал уникальную мозаику «Спас Нерукотворный» над входом в церковь Сошествия Святого Духа в деревне Флёново под Смоленском (реставрация мозаики завершилась в конце прошлого года). Рериховское мозаичное панно украшает один из храмов Почаево-Успенской лавры на Волыни.
Первый творческий этап Рериха, пришедшийся на 1897–1916 годы, сформировал его как маститого, разнопланового, уверенного живописца, способного работать в самых разных жанрах и направлениях. Но 1917-й пере- вернул многое и в его жизни. До этого момента Рерих был весьма успешен и многого достиг, революция же лишила его всего, а в первую очередь – значимого статуса. Интересно, что незадолго до крушения прежней России он вместе с семьёй уехал в Финляндию. Официально – по состоянию здоровья, у него и правда были нездоровые лёгкие.
Но, возможно, что именно врождённый дар предугадывания ситуации привёл его туда. А вскоре Финляндия перестала быть частью России, так Рерихи оказались в эмиграции. Перемены Рериха не сломили, но настроили на философский лад – он продолжал писать, вдохновляясь суровыми северными пейзажами, исполненными магического символизма. В его работах, созданных в неспокойное время, сквозят тревожные предчувствия относительно судьбы России (чего стоит одна лишь картина «Тени», где на огненно-красном фоне беснуются пугающие своей первобытной дикостью чёрно-синие силуэты).
Всё чаще появляются в них – начиная ещё с предреволюционных лет – образы Востока, которые всё более и более очаровывают мастера… Тигран Мкртычев рассказывает: – В конце XIX – начале XX века европейская, христианская идеология испытывала жесточайший кризис. Ещё недавно казалось, что технический прогресс вот-вот превратит человека в бога – и вот уже Европой владеет полная растерянность, бушует Первая мировая война… Не удивительно, что в то время многие образованные люди искали «почву под ногами» в учениях, пришедших в Европу и Америку из Индии. То есть, с одной стороны, это была общая тенденция, связанная с тем, что из сложившегося кризиса необходимо было искать выход.
Елена Ивановна Рерих читала об этих учениях, и через неё интерес к Востоку усиливался и у Николая Константиновича. С другой стороны, соприкосновение с восточной культурой не стало для него случайным. Ещё в 1914–1915 годах он участвовал в оформлении буддийского храма в Петрограде – создавал эскизы витражей, оформлял интерьеры… Кроме того, его близким другом был знаменитый востоковед Виктор Голубев (1978–1945). Известно, что они обсуждали возможное путешествие в Индию. На выставке зрители могли видеть картину, изображающую пещерный храм Аджанта – Рерих и сам там побывал, но эта картина написана именно по фотографии Голубева…
Однако путешествие Рериха на Восток, в Индию, о которой он мечтал, затянулось, да и маршрут получился весьма извилистым – сперва он уехал в Лондон, а оттуда в 1920-м судьба увлекла его в Соединённые Штаты, куда он был приглашён с выставками и лекциями. Америка вернула ему статус признанного мастера, дала обширные финансовые возможности, позволила открыть собственный музей… С творческой точки зрения и этот короткий период был очень плодотворным. Под кистью Рериха начинает звучать тема русских святых и духовного подвига русского монашества. Путешествие по живописным уголкам США даёт жизнь ряду пейзажей, передающих единение природы и человеческой души. Появились в этот период и картины, связанные с увлечением Рериха теософией (сам он был в тот период членом Теософского общества).
С 1923 года жизнь Рерихов неразрывно и уже навсегда связана с Индией… С 1925 по 1928 год Николай Константинович возглавлял экспедицию по Центральной Азии, для изучения итогов которой позже создал Институт гималайских исследований «Урусвати». Рерих обладал не только художественным даром, но и политическим. Он тонко чувствовал веяния времени и был наделён потрясающим даром убеждения, а собственную жизнь скрупулёзно выстраивал как некий художественный акт. Он умел так расставить акценты и «подать себя», что достигал любых целей, даже самых, казалось бы, невероятных. Но и сама жизнь вела его вперёд, порой подавая весьма недвусмысленные знаки… Характерен в этом отношении известный эпизод с ларцом. Перед самой отправкой в Индию Рерихам в парижский отель, где они остановились, принесли старинный итальянский ларец с неким камнем. Елена Ивановна считала, что это кусок метеорита из созвездия Ориона, которое соотносится в буддизме с Чинтамани – атрибутом Праведного Правителя. И далее в своём путешествии, облачённый в восточные одежды, Рерих не расставался с ларцом. Таким и запечатлел его на известном потрете сын Святослав в 1928 году.
Николай Рерих много сделал для художественной популяризации буддизма, донёс до широкого зрителя образы буддийского Востока. Это глубоко личное, рериховское прочтение восточной эстетики, культуры, духовности. Оно завораживает многих возможностью на каком-то подсознательном уровне прикоснуться к атмосфере тайны… Много сюжетов в его живописи связано с пророчествами о пришествии Будды Майтрейи, с поисками мистической обители буддийской святости Шамбалы, откуда выйдет для последней битвы с демоническими силами владыка Ригден-Джапо… Конечно же, «буддизм Рериха», с которого для многих из нас, через картины, начиналось знакомство с Востоком, – это не классический буддизм как религиозно-философское учение. Скорее – эстетическое его восприятие. Тем не менее, в период путешествия по Центральной Азии Николай Константинович даже располагал мандатом, согласно которому имел статус «Главы западных буддистов».
Его творческую мысль в этот период занимали образы великих пророков и основателей религиозных учений. Христос и Будда, Моисей и Арджуна, Мухаммед и Конфуций, Лао Цзы, Зороастр, Кришна, Нагарджуна… В своих работах художник как бы выстраивает духовный пантеон человечества, намекая на то, что все религии и духовные течения имеют своё место в единой культурной мозаике. …
В центре экспозиции Музей Рерихов разместил знаменитый триптих «Мадонна Орифламма», написанный в 1932 году. Название этого программного произведения отсылает к средневековой Франции – Орифламмой (от лат. aurea flamma; aurum – золото, flamma – пламя) называли флаг короля, поднимаемый в критический момент боя. Мадонна Рериха держит в руках Знамя Мира – белое полотнище с тремя амарантовыми сферами в круге, символ Пакта Рериха. «Одни говорят, что это – прошлое, настоящее и будущее, объединённые кольцом вечности. Для других ближе пояснение, что это религия, знание и искусство в кольце культуры», – писал Рерих.
Образ «Владычицы Червонно-Пламенной», как называл её сам художник, дополняют изображения великих подвижников христианского Запада и Востока – Франциска Ассизского и Сергия Радонежского. Выбор этих святых не случаен – в их жизни воплотились идеалы христианской добродетели, направленные на сохранение мира и согласия. «Все мечтают о мире, – писал Николай Рерих, – о крепком мире, но он не придёт через международную полицию, не утвердится запретами и угрозами. Мир может заложиться в сердце человеческом, но оно может преисполниться доверием лишь через культуру. Мир через культуру – наш постоянный девиз».
Гости выставки получили возможность оценить, как в творчестве Рериха Природа обретала новые голоса и краски. Множество видов гор, которые у другого художника могли бы стать эффектными, но по сути «проходными» пейзажами, у Рериха становятся своего рода манифестами. Его необычайная палитра рождалась из самой природы, из необычного восприятия цвета и света в разряженной атмосфере высокогорья (хотя непосвящённому зрителю она может показаться нарочитой и неестественной)…
В конце жизни самый яркий и чистый образ, занимающий мысли Рериха, становящийся ориентиром, путеводной звездой, – ослепительные Гималаи, воплощение духовной высоты и совершенства. Изменение палитры от холодных тонов к тёплым, всё больший приоритет духовного наполнения перед географической точностью – это не только черты эволюции Рериха-художника, но и свидетельства его вечной устремлённости на вершины духа.
Земной путь Николая Рериха и его неустанные духовные поиски окончились в 1947 году в его собственном имении в Наггаре, в Северной Индии. Он был соборован как православный христианин и кремирован согласно местным обычаям. И в этом нашло символическое отражение то слияние идей, учений, культур, которое наполняло жизнь и творчество мастера. Его восприятие жизни, природы, культуры, творчества было столь многоплановым и полнокровным, что мощную энергию, исходящую от рериховских полотен, мы, зрители, ощущаем и сегодня.
Государственный музей Рерихов, подаривший нам удивительное путешествие по маршрутам странствий художника, имеет большие планы на будущее, которые не могут не радовать всех, кто интересуется творчеством Николая Рериха и культурой Востока. Директор Музея Тигран Мкртычев обращает наше внимание на то, что музейная работа ведётся не только с «вечностью», с вневременными проблемами, оторванными от повседневности, но в первую очередь – с посетителями, с людьми. Ведь диалог с музеем (а значит – с искусством, с культурой) нужен человеку здесь и сейчас. В планах Музея – лекторий (в принципе, он и сейчас уже функционирует); регулярные семинары по буддийскому и индуистскому искусству, посетить которые смогут всё желающие, а выступать будут серьёзные специалисты; создание библиотеки соответствующей тематики… Также планируется проводить лекции по истории религий, поскольку сегодня религиозное искусство понятно далеко не всем, а религия, культура и искусство связаны теснейшим образом… На базе Музея будут проходить тематические мероприятия – например, посвящённые Китайскому Новому году, Ноурузу… Летом, не исключено, что желающие смогут встречать раннее московское утро на территории Музея на занятиях по йоге. Готовятся и специальные программы для детей.
Источник: журнал “Наука и религия” №2 2018г.
