С одной стороны, живопись постмодерна отрицает экспертность. Отменяет понятие качества для всякого современного произведения искусства. Твердит о том, что важны все интерпретации. И все мнения равны.
Но только попробуйте интерпретировать постмодерновую живопись как безыдейный нарциссизм, коим она по сути и является. Как погоню за хайпом и голую коммерцию. И сей же час познаете все прелести пассивной агрессии. Откуда ни возьмись появятся ценители постмодерна, чьё компетентное мнение отчего-то не в пример важнее Вашего. Зазвучат исполненные экспертности термины: «концепция», «инклюзивность», «творческий эксперимент». Выяснится, что Ваше мнение никого тут не волнуют. Потому что оно неправильное.
А когда Вы захотите указать оппонентам на тот факт, что их доводы прямо противоречат их же принципам, получите в ответ историю о том, что в постироничном дискурсе вообще неважно, кто что кому говорил. Важно только то, что они — постмодернисты, а Вы — нет. А привыкшее следовать за лидером мнений молчаливое большинство, посещающее выставки современной живописи ради социального одобрения и дани моде, окатит Вас молчаливым же осуждением…
Так-то, дорогой читатель. Современное искусство (если понимать под ним художественные практики, зародившиеся во второй половине минувшего века и позднее) бесконечно лицемерно. Вскарабкавшись на трон медийности, оно первым делом «приказало» отменить критику себя любимого. Присвоило себе право распоряжаться всемирным культурным наследием как складом ассетов. Превращать достижения художников минувших эпох в подобие детского конструктора. В наборы для мемов и гэгов. При этом всячески высмеивая и выхолащивая эти самые достижения. И, наконец, оно заявило, что единственным критерием оценки произведения искусства отныне и впредь становится его просматриваемость и цитируемость. Замыкая таким образом порочный круг, в котором художник и эксперт новой школы — это буквально кукушка и петух из басни дедушки Крылова, до бесконечности поясняющие публике гениальность друг-дружки, не считаясь с её, публики, культурными ценностями. Жизненный цикл продукции замкнулся…
Так стоит ли удивляться, что в ходе очередной выставки посетители музея задумчиво рассматривают схему эвакуации посетителей при пожаре, пытаясь понять, что же перед ними такое: арт-объект или наглядное пособие? В таких случаях на ум приходит строчка из песни «Телёнок» группы «25/17»: «Если надо объяснять, то не надо объяснять». Ибо в самом вопросе кроется ответ. И мало-мальски опытным ценителям прекрасного совершенно не требуется читать Олдоса Хаксли, чтобы отличать высокое от банального. Как любому взрослому человеку не нужно объяснять, чем звёзды на небосклоне отличаются от их отражения в луже дождевой воды…
Однако, несмотря на всё своё интернет-могущество, на всю спонсорскую поддержку «развитых стран» и пугающую эффективность в рамках общества потребления, искусство постмодерна — монстр крайне трусливый и уязвимый. Ведь и он сам, и его хозяева-глобалисты прекрасно помнят, откуда он взялся. И в чём его врождённая слабость.
Постмодерновая живопись началась отнюдь не с идей современных художников. А с появления современного зрителя. И без его благосклонного внимания просто не выживет. Чем современный зритель отличается от зрителя минувших эпох, спросите Вы? — Массовостью. С приходом XX столетия и появлением элементов социального государства у огромной массы людей образовалось какое-никакое свободное время. И появилась возможность этим временем худо-бедно распоряжаться.
Так пал последний бастион европейской аристократии, утерявшей вековечную монополию на абстрактное мышление и творческие изыски. А простой люд взял штурмом четвёртую ступень пирамиды потребностей дедушки Маслоу. И стал всерьёз присматриваться к пятой… Проще говоря: помимо добычи хлеба насущного, широчайший круг людей стали интересовать такие аспекты бытия как творчество, личностный рост и самовыражение. Зародилась массовая культура, а с нею и ориентированная на массы живопись. Сперва она робко копировала искусство элит едва ушедшего прошлого; ютилась репродукциями картин великих мастеров на стенах обиталищ среднего класса; путешествовала по миру на поздравительных открытках; стала появляться на уличных афишах и рекламных плакатах. А потом осмелела, расправила плечи и твёрдым шагом направилась в арт-галереи. И речь сейчас не столько о поп-арте, сколько о сотнях и тысячах академически образованных художников со всех концов света, для которых отныне имелся свой благодарный и что не менее важно — массовый зритель! О тех, кто продолжил создавать фигуративное искусство, вдохновляясь окружающей реальностью и стремясь развивать идеи предшественников в соответствии с духом времени. О тех мастерах, которым на нашем канале посвящено три четверти статей.
Но были и те, кого подобный ход событий не устраивал. Те, кого потеря ореола таинственности и недоступности искусства страшила не меньше, чем необходимость конкурировать с сотнями коллег по творческому цеху. В ужасе вскарабкались они на самодельные постаменты сакральности живописи, чтобы только не ходить по одной земле с «простыми смертными». Принялись с утроенной энергией экспериментировать с формой, параллельно провозгласив содержание своих картин чем-то непостижимым для публики и доступным лишь их личному разумению. И быть бы им всеми забытой группой маргиналов, если бы не гении от мира маркетинга, вовремя смекнувшие свою выгоду от курирования такой вот «новой аристократии» от мира современного искусства. И взявшие любителей выморочной бессмысленности под заботливое финансовое крыло.
Корпорациям были нужны собственные «карманные» оформители концепций. Художникам-неоэлитаристам была нужна слава. По заказу первых вторые создали искусствосодержащий товар постмодерновой живописи и выкинули его на глобальный рынок. Товар сей был спроектирован таким образом, чтобы быть достаточно ярким и броским, моментально привлекать публику. Но и достаточно дешевым и бессодержательным, чтобы каждый сезон его безболезненно обновлять, заменяя точно таким же суррогатом, но в немного изменённом дизайне. Ценители постмодерна называют это концептуальностью. Мы зовём это искусственным спросом.
Именно поэтому, когда на очередной выставке жутко модного художника- постмодерниста посетители тянут меня за рукав и спрашивают: «А это ничего, что мне не понравилось? А это нормально, что мы ничего не поняли? А хорошо ли это — не любить современное искусство?» — я всякий раз отвечаю: «Это более чем нормально. Ведь если произведение искусства требует объяснения от начала и до конца, от основной задумки до хода реализации, — то его не надо объяснять вообще. Потому что это — не искусство. Это — симулякр».
Автор: Лёля Городная
Источник: Живопись (https://dzen.ru)