Труд, собственность, богатство… А. Савка.

Глобальные трансформации, происходящие сегодня во всех сферах, побуждают вновь обратиться к проблеме цивилизационной принадлежности России, к основным социокультурным факторам, которые сформировали характерные особенности российского общества, его философию хозяйства и хозяйственно-экономическую культуру, – ведь именно они во многом определяют выбор модели социально-экономического развития. Не существует чисто экономических проблем, экономика всегда «погружена» в культуру.

Постсоциалистическое реформирование России снова поставило вопрос о «русском пути», который должен быть органичным развитием «русской идеи», сформулирован­ ной в её духовном смысле русскими религиозными философами Н. А. Бердяевым, С. Н. Булгаковым, И. А. Ильи­ным, Л.П. Карсавиным, В. С. Соловьёвым и др. Этот путь способен привести хозяйственно-экономическую и материальную жизнь российского общества в соответствие с традиционными социокультурными идеалами и ценностями.

В начале XX века С. Н. Булгаков в сборнике «От марксизма к идеализму» поставил вопрос, особенно актуаль­ный сегодня: «В чём современное сознание нуждается больше всего, какова духовная жажда современного человече­ства?» – и ответил на него вполне определённо: «Оно жаждет более всего того, что составляет основное начало всей философии Соловьёва, её альфу и омегу, – положительного всеединства», которое неотделимо от софийности мира и «энергии солидарности», или любви, обеспечивающей «единство многих». И Булгаков делает важнейший вывод: «Соборность есть пребывающая основа нашего бытия».

Соборный, коллективистский идеал не означает стремления к уравнительному распределению. Об этом пишет Н. А. Бердяев в «Философии неравенства»: «Уравнение в бедности, в нищете сделало бы невозможным развитие производительных сил. Неравенство есть условие всякого творческого процесса, всякой созидательной ини­циативы…» Сторонники самобытного пути выступают не против неравного распределения социальных благ как такового, а против несправедливых форм распределения, против неправедного богатства, порождающего социаль­ные конфликты и страдания народа, богатства, разрушающего единство общества.

Какое государство, какая власть, какие законы соот­ветствуют российской традиции? Проблемы государ­ства, отношений государства и народа, природа власти и её механизм – вот основные вопросы, освещённые в работах К. П. Победоносцева, крупнейшего государственного деятеля России, обер-прокурора Священного Синода и блестящего правоведа. Он – один из первых русских мыслителей, кто избежал влияния теоретических формулировок и для кого теоретические суждения об обществе были вероятностными, а не безусловными построениями: «Жизнь не наука и не философия, она живёт сама по себе… живым организмом». Следует доверять прежде всего «инстинктам жизни», считал он, и быть предельно осторожным в попытках её изменить, ибо жизнь, как и любой естественный процесс, иррациональна по самой своей природе. А бессознательное «чувство» закономерностей бытия никогда не удаётся адекватно рационализировать в системе научных понятий. Самое главное – народные обычаи, верования, предания, мировоззренческие установки и национальные идеалы. Их разрушение означает распад самих основ жизни народа и его духа.

К. П. Победоносцев хорошо знал механизм власти, её возможности и границы, знал и типичные пороки её носителей. Сколько ни живёт человечество, оно постоянно страдает то от чрезмерности власти, то от её бессилия, и трудно сказать, что хуже. Но в любом случае природа власти такова, что постоянно порождает злоупотребления ею, а это, в свою очередь, приводит к саморазложению всякой власти – если она лишена прочной духовной основы: «Как бы ни была громадна власть государственная, она утверждается не на чём ином, как на единстве духовного самосознания между народом и правительством…» Таким образом, с нравственных позиций приро­ду власти необходимо определять как «мерило правды».
Предназначение и призвание власти – служить высшим ценностям. Власть не для себя существует, но ради Бога и есть служение, на которое обречён человек.

Понимал К. П. Победоносцев и то, что русское народ­ное правосознание носит, по сути, анархистский характер. Чувство уважения к закону и доверие к государственной власти, слабые изначально,  удерживались в России только благодаря освящению их православной традицией. Ослабление её влияния грозит распадом самих основ право­сознания и, следовательно, неминуемой гибелью русской государственности. И Победоносцев всей своей практической деятельностью пытался пресечь разрушительные для национально-государственной традиции тенденции, рядившиеся в одежды «цивилизованности», «прогресса», «демократии», и надеялся, что русское общественное сознание найдёт себе спасительную опору в таких вечных ценностях, как Бог, вера, Отечество, народ, семья.

Особенности цивилизационно-экономической модели России в большей степени были определены сложившимся институтом собственности. Запад унаследовал от Римской империи понятие частной собственности, опираю­щееся на чётко организованную базу юридических норм. Собственность имела самостоятельное значение и не обязательно идентифицировалась с властью. Многовековая культура частной собственности развила до экономиче­ского рационализма такое качество личности, как хозяйственный индивидуализм, что важно не только для отдельного человека, но и для экономики в целом.

Феномен собственности в России имеет особую культурно-историческую традицию. Так, учение преподобного Кассиана Римлянина, знаменитого подвижни­ка конца IV – начала V века, ученика Иоанна Златоуста, о собственности обрело жизнь в свободной русской общине, сложившейся до царствования Алексея Михайловича, то есть до окончательного закрепощения частно­владельческих крестьян и прикрепления государствен­ных (дворцовых и чёрных) к земле в Древней Руси.  Для Кассиана Римлянина «собственность ни благо, ни зло, но нечто среднее, могущее стать благом или злом». Право­славное христианство также не даёт основания для какой- либо определённой экономической системы, но даёт критерии, как в различных случаях судить о собственности. А этот критерий – духовное благо человека.

Современное реформирование и приватизация в экономике России вновь поставили вопрос о приоритетах и ценностях в процессе общественно-исторического развития. Нормальное состояние общества, по убеждению В. С. Соловьёва, может и должно решительно противо­действовать существованию и развитию бездуховного климата, который неизбежно ведёт к тому, что показателями общественного сознания становятся корыстолюбие, обман, стремление к обогащению любой ценой, что, в свою очередь, приводит к формированию «ущербного» человека, ориентированного не на духовное развитие, а на приобретение всё более и более значительного капитала, всё большего количества материальных ценностей.

Если современное состояние образованного мира ненормально в нравственном отношении, то виною здесь не то или другое учреждение само по себе, а общее понимание и направление жизни в современном обществе, в силу которых главным делом всё более и более становится веще­ственное богатство и сам общественный строй решительно превращается в плутократию. Общественная безнрав­ственность заключается не в индивидуальной и наследственной собственности, не в разделении труда и капитала, не в имущественном неравенстве, а именно в плутократии, которая есть извращение должного общественного порядка, возведение экономической области на степень высшей и господствующей и низведение всего остального до значе­ния средств и орудия материальной выгоды.

Месту и роли экономики в жизни общества придавал большое значение Н. А. Бердяев. Эта проблема занимает важное место в его философии. «Бесспорно, экономика есть необходимое условие жизни, без экономического базиса невозможна умственная и духовная жизнь человека, невозможна никакая идеология. Но цель и смысл человеческой жизни лежит совсем не в этом необходимом базисе жизни. То, что является наиболее сильным по своей безотлагательности и необходимости, совсем не является от этого наиболее ценным», – пишет Бердяев в статье «Человек и машина». Он пытался «дематериализовать материалистическое понимание истории» – утверждал, что между экономикой и духовным состоянием общества есть зависимость, но «идеологический ряд» не является простым порождением «экономического ряда», а поэтому «от качества духа зависит характер хозяйства». В итоге философ даёт определение хозяйства, которое «не есть явление мёртвой материальной природы, оно насквозь пропитано духовными энергиями человека и предполагает общение между человеком и природой, их взаимопроникновение».

Рассуждая о собственности, русские философы рассматривали её не столько с политэкономической, сколько с философской точки зрения – как вещественное проявление самовыражения человека, его творческих способностей. «Добывание из природы хозяйственных благ есть духовное действие, в котором недра природы раскрываются для приходящего владеть ею мужа», – отмечал Бердяев. Нужда, отсутствие собственности, по его мнению, есть «выражение некосмического состояния мира, окончательное преодоление материального состояния мира, которое означает некосмическое, разодранное и скованное его состояние», то есть разрушение космического единства материи и духа, лишение человека его творче­ского, созидательного начала. Неслучайно П. Б. Струве видел задачу возрождения «русского духа», его «возвращения домой» в создании собственности «как прочного настроения и устремления народных масс».

Сегодня, в период глубоких социальных трансформаций в России, вопрос о собственности один из важнейших. Мне думается, можно в целом разделять позитивное отношение к собственности, если только её накопление не противоречит базовым нравственным и духовным ценностям отечественной традиции. Интересно, что термин «собственность» появился в России лишь во второй по­ловине XVIII века. Толковый словарь В. И. Даля определяет собственность как «собь», или «сОбина», которая наряду с имуществом и пожитками включает нравственные, духовные и все личные качества человека.

В отечественной традиции собственность и труд – две взаимосвязанные и взаимообусловленные стороны куль­туры, справедливая собственность прежде всего мыслит­ся исключительно как функция труда. В соответствии с этим, с одной стороны, труду приписывается дисциплинирующая и воспитывающая роль, а с другой – он рассматривается как проявление творческих сил человека: труд никогда не сводился к совокупности действий или навыков, а рассматривался как проявление духовной жизни, причём трудолюбие было характерным выражением духовности. Уже в Киевской Руси в традициях монашества были заложены истоки отношения к труду как к ценности нравственного порядка.

С. Н. Булгаков, самым решительным образом осуждая антиэкономический аристократизм платонизма, подчёркивал, что именно христианство восстанавливает религиозно-этическую ценность труда и хозяйства. «Кто не работает, да не ест» – эти слова апостола Павла, подтверждённые примером трудовой жизни всех апостолов, выражают внутреннюю оценку труда в христианстве.

Труд, собственность, богатство – сущностные категории философии хозяйствования России. На Западе и собственность, и труд, и богатство имеют самостоятельное экономическое значение, в России собственность, труд и богатство всегда существовали в органическом единстве, так их и необходимо рассматривать. В русской фило­софии они синтезированы в идее теократического хозяй­ства. Неслучайно Бердяев критиковал понимание труда при марксистском и классовом социализме, который «…обоготворяет экономический производительный труд… к которому относится как к фетишу». Бердяев определил высший смысл труда, его теократическое предназначение: «Трудиться должно не для самого себя и не для других людей, а для мирового смысла, в котором находит своё место каждое индивидуальное усилие… Труд не должен быть заботой о завтрашнем дне, и богатство не должно быть рабством у материальных вещей, мешающих войти в Царство Небесное. Трудиться нужно во имя Бога, и трудовая общественность должна стать теократической. Богатство в теократическом обществе не будет рабством, а будет роскошью полевых лилий и птиц небесных».

Важнейший критерий цивилизационного развития – взаимосвязь общества и природы, которая осуществля­ется через хозяйственный процесс, через социально­ практический способ бытия. Предвидя ситуацию, которая складывалась в России и мире под воздействием «научного социализма», Владимир Соловьёв писал, что нелепо и наивно надеяться создать правильное человеческое общество и универсальную науку, достигнуть единства и целостности, исходя из материального начала розни и случайностей: «Попытка действительно положить в основу жизни и знания одно материальное начало, по­пытка на деле и до конца осуществить ту ложь, что о хлебе едином будет жив человек, такая попытка неизбежно бы привела к распадению человечества… к всеобщему хаосу». Соловьёв утверждал, что земля отказалась кормить человечество и поэтому нужна новая философия хозяйства – «хозяйство как софийный процесс» – для того, что­бы избежать возникшей опасности. «Общая опасность… должна соединить и верующих и неверующих, – считал Соловьёв. – И тем и другим пора признать и осуществить свою солидарность с Матерью-землёй, спасти её от омертвления, чтобы и себя спасти от смерти. Но какая же может быть у нас солидарность с землёй, какое нравственное отношение к ней, когда у нас нет этой солидарности, этого нравственного отношения даже между собою?».

Утверждая примат духовного над материальным, культуры над политикой и экономикой, Н. А. Бердяев отмечал, что это истинное соотношение оказалось нарушенным во многом потому, что человеку удалось вызвать к жизни, реализовать новую действительность. Это есть показатель страшной мощи человека. Это указывает на его творческое и царственное признание в мире. Но также и показатель его слабости, его склонности к рабству. Машина имеет огромное не только социологическое, но и космологическое значение, и она ставит с необычайной остротой проблему судьбы человека в обществе и Космосе. Это есть проблема отношения человека к природе, личности к обществу, «духа к материи, иррационального к рациональному».

Особое видение проблемы «общество – Космос» разви­ли русские космисты (Н.Ф. Фёдоров, К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский, Л. Н. Гумилёв). Они соединили самобытные ценности отечественной истории культуры с научными концепциями о мире. Космизм обусловлен самой природой человека как планетарного космического существа. В. И. Вернадский назвал «вселенскостью» ощущение неразделённости с бесконечной природой, присущее людям. «Вселенскость» включает в себя рациональные, эмоциональные, волевые и другие черты личности, поэтому можно сказать, что русский космизм – это и наука, и психология, и искусство, и поэзия, и религия.

Контуры религии будущего, которая необходима уже сегодня, в эпоху глобализации, когда общественное развитие ориентируется на рынок и рыночные отношения, на извлечение максимальной прибыли за счёт природы и природных ресурсов, наметил Даниил Андреев в «Розе мира». Он связывал развитие человечества с новым типом взаимоотношений человечества и природы, который дол­жен сочетать языческую жизнерадостность, монотеистическую одухотворённость и широту знаний научной эры, претворяя все эти элементы в высшее единство. Суть новой религии – войти возможно глубже в Природу, в жизнь стихий, притом войти не как разрушителю и не как любознательному испытателю, а как сыну, после многолетних скитаний по чужбине возвращающемуся в отчий дом.

Вернёмся к вопросу о модели развития российской цивилизации. В «Философии хозяйства» С.Н. Булгаков отмечал, что политическая экономия со своим эконо­мизмом особенно нуждается в философском пересмотре и углублении своих основ, в освежении их философским сомнением. И это справедливо – одних экономических проектов и законов, объясняющих изменения в обществе, недостаточно. Выступая в 1908 году перед студентами христианского кружка, С. Н. Булгаков сказал: «Мы опытно познали, что нельзя безнаказанно нарушать заповеди: «Ищите прежде всего Царствия Божия и правды Его, и вся прочая приложится вам». Мы заботились исключительно об этом прочем, оставляя в небрежении духовный мир человека, эту подлинно творческую силу истории… И в этом лежит подлинная причина нашего исторического бессилия, слабости творчества при такой энергии разрушения. Только обновлённому человеку посильна задача устроения рас­ строившейся жизни, но обновление это создаётся не пересмотром программ или тактики или новой политической комбинацией… не в парламентах или народных собраниях происходит теперь решительное столкновение добра и зла, но в душах людей, и исторические судьбы России взвешиваются ныне в той незримой внутренней борьбе, которая происходит в русской душе». Это высказывание сегодня представляется более актуальным, острым и более справедливым, чем 100 лет назад.

Опыт конца XX – начала XXI века показывает, что российские реформы не вписываются в какие-либо стан­дарты, что модель развития России предполагает опору на специфические национальные особенности её духовной культуры, нравственных ценностей, что необходимо исследовать механизм социальной наследственности, свое­образный генетический код, связанный со стереотипами массового сознания, менталитетом. Здесь пока много необъяснимого с позиций рационализма, отвергающего с порога всё, что не поддаётся строгой детерминации и ло­гическому объяснению.

Тайна судьбы России – в её самобытности, которая, как справедливо показал Бердяев, не может быть связана со слабостью, неразвитостью, с недостатками. Русская самобытность должна, наконец, проявиться положительно – в мощи, в творчестве, в свободе. В зрелый период исторического существования народа самобытность должна быть свободно выраженной, смелой, творящей, обращён­ной вперёд, а не назад. Самобытность неразрывно связана с национальной идеей, роль которой возрастает в «мировой борьбе народов»: «Русские должны в этой борьбе не только государственно и общественно перестроиться, но и перестроиться идейно и духовно… окаменелость мысли должна замениться новым идейным воодушевлением и идейным подъёмом». И далее: «Созревание России до мировой роли предполагает её духовное возрождение». Таков пророческий завет Н. А. Бердяева, который сегодня актуальнее, чем когда-либо.

А. САВКА, доктор философских наук.
Из материалов, предоставленных кафедрой государственно-конфессиональных отношений Российской Академии государственной службы при Президенте РФ

Источник: журнал “Наука и религия ” №2  2016г.